Игорешь, я тут с тобой не совсем согласна. Человек живущий в миру все равно проходит практику, хочет он того или нет. Тут как раз речь о том , о чем Оля говорила, колличество не переходит в качество, накопление без отдачи.))))
Однажды Хасан пришел к Рабии и увидел, [vr][/vr] как она сидит в окружении восторженных поклонников, которые отвлекают ее пустыми разговорами и глупыми вопросами. Хасан сказал: «Я умею ходить по воде. Пойдем на это озеро, сядем посередине и поговорим о духовных вещах, не отвлекаясь на мирские разговоры». Рабия ответила: «Я умею летать. Если вы предлагаете избавиться от навязчивых поклонников, то предлагаю полететь вверх, сесть на каком-то хорошем облаке и поговорить там». Хасан ответил: «Я не могу это сделать». Рабия ответила: «Твоим умением не тонуть обладает и рыба, моим умением летать обладает и муха. Эти умения, сами по себе не ведут к истине и не свидетельствуют о духовном, но служат почвой для гордыни и тщеславия».
Интересны философские взгляды Рабии: мудрость состоит в познании Бога и полной преданности Ему. Настоящее величие человека находится в чистоте сердца, молитвах, преданности и вере в защиту Всевышнего и направлении всех своих помыслов на Бога. Аль-Адавия учила, что тот, кто отдаётся на милость Всевышнего, находится под Его защитой.
О Всевышний! Посмотри, как мерцают звезды! По воле твоей на земле царствует сон. Спят цари, у дверей их дворцов бодрствует стража, Спят, обнявшись, влюбленные, И близость их оберегает любовь. И только я одиноко стою здесь перед Тобой. Многие ожидают Твоих милостей. Пошли же каждому то, что он заслужил. Я же хочу одного: помнить о Тебе Каждый миг своей жизни. Любовь моя открыла для Тебя мое сердце, И я живу надеждой на Твое присутствие в нем И в этой и в будущей жизни!
В описаниях аль-Адавия предстаёт полностью отрекшейся от мира. Её аскетичный и простой образ жизни являлся средством ухода от мирских конфликтов, что роднило её взгляды с уставом францисканцев. Согласно одной из легенд, ученик, заметивший, что Рабия проводит в молитвах всю ночь и спит лишь короткое время в конце дня, спросил, существует ли что-то, что она хотела бы поесть. Рабия ответила: «Ты знаешь, что я люблю финики, которые растут здесь в изобилии. Но я не съела ни одного, так как я слуга одного Господина и у меня есть немного скромных обязанностей. Или я буду есть, или довольствуюсь тем, что Возлюбленный (так называли суфии Бога) пошлёт мне.»
На вопросы о Рае, Рабия отвечала «Сначала Сосед, потом дом». Согласно пояснениям аль-Газали это означало, что она стремилась не к Раю, а к Господу. Позднее её учение войдет в суфийскую концепцию о надежде и страхе Вот такая она Рабия аль-Адавия, бывшая рабыня и великая святая, женщина, своей жизнью ломающая все стереотипы мусульманского Востока в отношении женщин.
91 Душевная любовь – это тень и призрак Божественной любви: «никто не благ, как только один Бог» (Мф. 19: 17).
92 Глубокое изменение души возможно лишь тогда, когда человек проходит через страдания, укрепляясь верой и надеждой, и имея целью предельное приближение к Богу Любви, к той Любви, Которая не от этого мира.
93 Чудеса Божии – это мир чудесной Сказки, той Сказки, Которую Бог рассказывает Своим детям... Сказка Любви...
94 Лучше быть Любовью, чем думать о Любви.
95 Чувствительная сентиментальность – это не истинная любовь. Слезливая плаксивость – это совсем не духовные слезы.
96 Любовь может быть только Правдой, а Правда – это всегда Любовь.
97 Божественная духовная Любовь не может остыть! Остывает и прекращается только человеческая любовь.
98 Божественная Любовь никогда не прекращается, а течет из сердца, как поток Живой Воды. И чем больше течет, тем больше расширяет сердце: «кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек » (Ин. 4: 14).
99 Любовь должна победить на земле. А если не победит, то Ее поражение все равно станет победой.
100 Божественная Любовь перестать не может, она может только возрастать в Вечности.
Некий законник спросил у Иисуса Христа: Учитель! какая наибольшая заповедь в законе? Спаситель ответил: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же, подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя (Мф. 22, 36-39).
Один странник, обходя святые места, услышал, что в пустыне, в скиту, обитает схимник высокой духовной жизни; он решил посетить его и исповедоваться у него. Схимник принял его с любовью и попросил написать исповедь на бумаге. Несколько дней странник пробыл в скиту, принося пред Богом покаяние, свои грехи он записал и отдал старцу. Тот внимательно прочел исповедь, а затем сказал: «Ты, брат, написал здесь много лишнего, а о самом главном даже и не вспомнил». Затем он продолжал: «Ты исповедуешь одни и те же грехи, а ведь Господь уже простил их тебе — ты не доверяешь Таинству Исповеди и свои грехи говоришь вновь и вновь. Разве ты не веришь, что Кровь Христа, пролитая за тебя, уже смыла твои грехи? Достаточно исповедовать их один раз. Кроме того, ты пишешь о многих обстоятельствах, не имеющих никакого отношения к твоим грехам. Ты подробно рассказываешь о мысленных грехах — этого не надо делать: разбирая их, ты можешь опять осквернить свою душу воспоминаниями. Ты указываешь в своей исповеди других лиц: не надо в исповеди называть никаких имен — говори только о себе самом. И наконец, ты не сказал о самом главном, что ты не любишь Господа, что ты не любишь людей».
Странник возразил: «Отец, как мне не любить Господа?! Ведь я ради Него оставил все и странствую как нищий! Как мне не верить Евангелию, Его святым словам — кому же еще на земле верить мне? Как мне не любить людей?! Ведь их милостью я живу — каждый, кто подает мне копейку или кусок хлеба, спасает меня от голодной смерти, он — мой благодетель. Чем мне гордиться перед ними, когда я не имею ничего, кроме этих лохмотьев?» Схимник отвечал на это: «Брат, ты еще не познал внутреннюю духовную жизнь, поэтому ты не знаешь хорошо своего сердца, и совершенно не понял того, о чем я тебе говорю, — вот прочитай исповедь, которую принес мне недавно мой духовный сын». Он дал ему листки с исповедью, и странник стал читать вслух: «Внимательно изучая свою жизнь, я понял, что совершенно не люблю Бога: кого я люблю, того ношу в моем сердце, имя его вспоминать для меня сладостно; кого я люблю, о том всегда помню и размышляю. А много ли я думаю о Боге? Большая часть мыслей моих — о временном, суетном и греховном. Из двадцати четырех часов в сутки едва ли один я посвящаю размышлениям о промысле Божием.
Когда я думаю о Боге, то думаю как-то неохотно и с принуждением, а если в это время подойдут ко мне с рассказом о каких-нибудь новостях, то я жадно впитываю каждое слово. Когда я читаю Святое Евангелие или книги Отцов, то тут же забываю все написанное, а новости и сплетни я помню долгие годы; значит — я не люблю Бога.
Кого я люблю, с тем я охотно беседую, — время пролетает, кажется, незаметно, а на молитву я становлюсь с трудом, с усилием — и несколько минут молитвы кажутся мне долгими годами. Я хочу скорее бросить молитву и заняться своими обыденными делами. Я даже ищу предлог для того, чтобы скорее окончить молитву. Поэтому я вижу, что не люблю Бога, иначе желал бы всегда беседовать с Ним и размышлять о Нем.
Кого я люблю, с тем хочу встречаться, но как я иду в храм? Холодно, с неохотой, не чувствуя присутствия Божия в Церкви. Значит — я не люблю Господа. Во время самой молитвы я помышляю не о Боге, а о постороннем, и иногда, закончив молитву, даже не понимаю — утренние или вечерние молитвы я читал — даже время молитвы не было посвящено Богу.
Если мы кого любим, то желания и волю его исполняем охотно, Сам Господь сказал: Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди. Если бы я любил Бога, то выучил бы наизусть все заповеди Его и старался исполнять их. А если меня сейчас спросить, каковы эти заповеди, то я их даже не смогу перечислить. Поэтому я вижу, что не люблю Бога. Когда передо мной возникает выбор, поступить по воле Божией или по воле своего сладострастного сердца, то чаще всего я поступаю по влечению своих собственных страстей — значит, я не люблю Бога.
«Люблю Того, Кого никогда не видела» Что касается любви к людям, то, всматриваясь в себя и свою жизнь, я понял, что не люблю никого, кроме самого себя. Когда мы любим человека, то видим в нем только лишь доброе, а я вижу в людях одно худое, вижу их грехи. В одном себе нахожу я достоинства и добродетель. Значит — я не люблю людей. Кого мы любим, поступки тех оправдываем, а я, напротив, осуждаю всех окружающих меня как недостойных. Значит — я не люблю людей. Кого мы любим, того охотно прощаем, а я помню обиды долго, может, даже всю жизнь. Значит — во мне нет никакой любви.
Сказано в Священном Писании: Радуйтесь с радующимися и плачьте с плачущими (Рим. 12, 15), — но, внимая своему сердцу, я вижу, что благополучие и счастье людей меня вовсе не радует, я равнодушен к ним. Но вижу и еще нечто более страшное в себе: чужое счастье огорчает меня. И напротив, когда с людьми случается несчастье, то я, внешне сочувствуя им, внутренне злорадствую. Поэтому я понял, что не люблю людей, во мне нет ничего святого!
Вера моя — только внешняя. Если бы я верил Евангелию, то трепетал бы при мысли об аде, стремился бы получить Царствие Небесное, однако воспоминание о смерти и о будущей жизни не трогает моего каменного сердца. Я вижу, как вокруг меня умирают люди, но сам живу так, словно вечно буду здесь, на земле. Значит — я неверующий, значит — я не боюсь Бога. Даже темные духи, духи ада, ненавидящие Господа, по слову Писания, трепещут Его, но у меня нет и этого страха, который дан диаволу: я не трепещу угроз Божиих, с которыми Он обращается к миру и ко мне через пророков, — я совершенно бесчувственен.
Я считаю себя верующим, а живу так, как будто нет Бога. Даже более того, когда я жажду греха и совесть обличает меня, то я стараюсь убить, заглушить свою совесть; мне кажется, что лучше бы для меня было, если бы Бога совсем не существовало, значит — в сердце своем я богоубийца, я не верю в Бога и не люблю Его. Я стою на богослужении и в те священные минуты, когда Дух Святой осеняет молящихся в храме, даже в это страшное для самих Ангелов время я занят порочными, грязными помыслами и воспоминаниями; находясь в храме Божием, сердце свое превращаю в свиной хлев. Это значит, что я не люблю Бога. Это значит, что я не верю ни во что святое.
Я преисполнен гордыни: всех людей в сердце своем я считаю ниже себя, а себя — неким избранником. Я превратил себя в какой-то кумир, которому только лишь и поклоняюсь. Если я читаю Святое Писание и творения святых Отцов, то не для того, чтобы исполнять их, а для того, чтобы прослыть мудрым перед верующими, пересказывая им Священные Книги. А если я встречаюсь с людьми мирскими, то, напротив, боюсь даже показать себя христианином, чтобы они не осмеяли меня и не назвали фанатиком. Перед мирскими людьми я стесняюсь даже осенять себя знамением креста, которым был спасен человеческий род. Поэтому я считаю себя человеком, не любящим Бога, ненавидящим людей, не верящим ни во что святое и исполненным сатанинской гордыни».
Ужаснулся странник и сказал: «Отец, действительно, я исповедовался в своих грехах, но этих грехов я не увидел в сердце своем. Что мне делать для того, чтобы возлюбить Господа?» Схимник ответил: «Всю жизнь я тружусь над тем, чтобы возлюбить Бога. Труд этот — то, что принадлежит нам, но сама любовь — дар Божией благодати. Однако я могу дать тебе несколько советов. Ты знаешь, что такое увеличительное стекло? Это стекло имеет такую особенность: если собрать в него солнечные лучи и направить этот сконцентрированный свет на дерево, то оно постепенно разогреется и воспламенится. Ты же собери, подобно рассеянным лучам, ум свой в глубине сердца, держи в сердце своем имя Иисуса Христа, затем размышляй о благодеяниях Божиих, о том, что ты находишься под потоком милости Божией, что каждый день жизни твоей — это дар Божий тебе. Так ты начнешь испытывать благодарность к Богу, а от благодарности рождается любовь. Затем каждый день читай Святое Евангелие, читай для того, чтобы исполнить его. Каждый вечер думай о том, как поступал сегодня, какой грех совершил, какую заповедь исполнил. Чтобы возлюбить людей, не осуждай никогда никого, а старайся помнить, что у каждого есть свои скрытые добродетели и говори: „Кто бы ни был этот человек, но он лучше меня“. Врагам своим подавай тайную милостыню и всегда молись: „Господи, дай мне возлюбить Тебя с такой силой, с какой прежде я любил грех!“».
)
