Больше всего мне понравились "Дождь" и "Подмастерье". Как говорится, вечные темы, но поданы под "своим" вектором. Любовь - главное, чему человек призван научиться на земле. Вторая по значимости его задача - стать Мастером, пройдя все ступеньки и ошибки ученичества. Обе тезы, на мой взгляд, подтверждены и раскрыты в этих двух рассказах. Читать интересно, есть некое "послевкусие". Это когда ты долго-долго думаешь о том, о чем прочитал в строчках и между строк.
(забытого Иришей на скамейке, в тот день, когда Витька ей предложил прокататься на велике. Все любимые игрушки, брошенные когда-то девчонками, продолжают свою жизнь в одном месте, в песочнице, где оказался и наш заяц).
Запись 2056.
Прости, что долго не писал! Ириша, среди массы бесцветных дней, бывают и у нас в песочнице дни полные событий, и порой очень неожиданных. Я тебе рассказывал про медведя Мишку, которому его хозяйка Танька оторвала ногу, думая что он – её папа. Практически всё время, с тех пор как он появился у нас в песочнице, он держался отдельно от всех, сам по себе, такое было впечатление, что он дружит только с книжками, которые вечно таскал с собой, везде, смешно ковыляя на своих трёх лапах. «Плюшевые зайцы существа особо любопытные», - так ты говорила обо мне, оно так и есть, и я всё же улучил момент, чтобы высмотреть, что за книжки читает наш неадекватный медведь. То были книги по гипнозу, всякие практические советы по внушению мыслей и действий человеку разумному. Досталось бы мне тогда от медведя, когда он меня увидел с его книгами, с такой агрессией он кинулся на меня. Но у зайцев ноги длинные, и хорошо то, что ты мне ни одной не оторвала, как мишке его хозяйка, я смылся легко и в один момент. Но наша песочница не так велика, мы тут все постоянно пересекаемся, пару недель назад я всё-таки угодил в медвежьи лапы. Думал всё – мне кранты, сердце сразу оказалось в пятках, перед глазами уже была картина, как он потрошит моё плюшевое тело и из меня вылетают вата и синтепон, но мои раскосые глаза успели заметить, что Мишка тот же, но немного не такой как всегда, и книжек с ним точно не было. Я ему так сразу и сказал: - Не брал я твои книжки! - Я знаю, - ответил он как-то спокойно, без всякого напряжения. – Мне нужна твоя помощь. Оказалось, что он решил отправить книжки своей хозяйке Таньке. И на почту ему было неудобно на трёх лапах ковылять, а я самый шустрый в нашей песочнице. Ну, может быть не только по - этому он обратился ко мне, но я всё равно согласился, так всё было неожиданно. Мы быстро отправили посылку с книжками, их оказалось больше, чем обычно он с собой таскал. И так мы начали дружить. Ты знаешь, я любопытный заяц, хотя трусости во мне навалом, но бывает, что любопытство пересиливает. А здесь и сам Мишка стал другим, его грубоватый медвежий голос перестал быть пугающим и резким, да и перемены произошедшие в нём, раздирали моё любопытное сердце на куски. Ну, представь, ещё насколько дней перед тем медвежонок был самой большой букой среди всех в нашей песочнице, любое обращение к нему вызывало крайний неадекват с его стороны, всегда он реагировал резко, в любой шутке или замечании находил обиду, и тут «здрасте вам», с ним интересно быть вместе, а теперь мы почти всё время вместе. Что с ним произошло, отчего такая перемена – эти вопросы сразу выросли сами в моей голове. Но, когда я осмелел, первым, что я у него спросил, было, почему он решил свои любимые книжки, ни с того, ни с сего – отправить своей бывшей хозяйке. Он ответил спокойно и дружелюбно: «Решил переместить её в зону турбулентности». Я сразу и не понял, почему он стал сразу смеяться после этого, потом понял что с меня, и было с чего, потому что мои раскосые глаза от такого ответа, точно что приобрели вертикальную ориентацию подобно тому, как и уши, стали торчком. - И что это значит, - спросил я, и он рассказал мне всю историю, произошедших с ним перемен. Оказывается, книжки, которые он читал, про гипноз, про разные виды внушения и воздействия на психику человека, это не было тем, что ему интересно, у него была цель, научиться этим методам, чтоб его Танька если не забрала его отсюда, то хотя бы чтоб вернула ему оторванную лапу. Но по ходу чтения этих книг, он заметил, что на него самого происходит то влияние, что в них описывается, как методы воздействия на других. Мало того, от заметил, что стал одинок, что нет у него друзей, что он стал раздражительным и агрессивным, реагируя так на всякую мелочь, и понятно – кому с таким охота связываться, не то, что дружить. И вот однажды ночью, когда он мучился вопросом, что же с ним происходит, он услышал тихий ответ: «Ты в зоне турбулентности». Тебе не трудно будет представить, что заячье любопытство в этот момент зашкалило до предела, «чей голос, кто тебе сказал, и что такое эта турбулентность», все эти вопросы стали вылетать из меня быстрее, чем с пулемёта пули. Он ответил, что и сам стал задавать те же вопросы, и вот что оказалось, что отвечает ему большой мишка, в смысле – медведь. И он рассказал ему, что Мишка находится всё время, невидимо внутри подобного ему мишки, но только большого, и в зависимости от того, в какой зоне большого мишки находится наш Мишка – то он и испытывает, такие чувства, ощущения, и такого рода мысли приходят к нему в голову, и таким он видит весь окружающий мир, как должно видеть из этой зоны. И что, чтение этих книг переместило его в ту зону, которой соответствует их информация, эта зона относится к нижним, но не самым глубоким из них, так как доброта сердца ещё не утрачена, и в ней каждый испытывает состояние турбулентности, потому что там работают две противоположные силы: для себя, и от себя, они и устраивают тряску, от этого и с характером мишек происходят такие изменения – они становятся обидчивыми, смотрят на весь мир, как на врагов, и с ними оттого никто не хочет дружить. - И потому я решил послать эти книги к трём чертям, но потом подумал, и решил, что лучше Таньке, пусть теперь трясёт её, может заодно и лапу пришлёт, - сказал он усмехнувшись. Теперь он даже часто шутил и улыбался, раньше я вообще и не думал, что он это может. Что ж, кое-что из перемен в Мишке мне стало понятным, но только вопросов почему стало ещё больше, что это за «большой мишка», и что он ему ещё рассказывал, какие ещё зоны бывают. Как хорошо, Ириша, что мы стали дружить с Мишкой, он на все мои вопросы даёт ответы. Ириша, а можно я оторву себе лапу, так хочется быть таким, как он, так же смешно хромать на трёх, а может он ещё и согласится взять мою, я тогда вообще буду счастлив. Но больше всего меня удивили рассказы Мишки о том невидимом большом медведе. Оказывается в нём много зон, и, пребывая там, все видят мир соответственно зоне, а восхождением из зоны в зоны происходит по мере того, как усиливается в звере сила «от себя», когда забота и помощь другим становятся важнее, чем выгода для себя, и в свою очередь «для себя» это та сила, которая опускает каждого в более низкие зоны, где прибывают такие же звери, которые видят в мире лишь свою выгоду, кто и что сделал не так, как им хочется, оттого и обижаются на весь мир, что не получают желаемого. И когда зверь совершенно не использует в себе силу «для себя», то он поднимается в зону мира и радости, а когда начинает использовать всё время лишь силу «от себя», то входит в радость большого мишки, и оттуда видно что все существа - одно целое, что различаются звери только по виду, а сделаны то из одного и того же плюша. Меня так заинтересовал Мишкин рассказ, что казалось мне самому, будто весь плюш на моём теле встал дыбом, и в тоже время какая –то сила подлинности вошла в меня, и сама жизнь стала иной, после такого её понимания, изложенного медвежонком. Меня очень заинтересовало, что только у медведей есть такой большой мишка, внутри которого они обитают невидимо, и он может им помогать. Мишкин ответ удивил, та что там, сразил на повал стойкого во всех ситуациях зайца. Он сказал, что там внутри все звери, и возможно не только они, и я, но и другие существа. И если я начну общаться с этим большим медведем, то он для меня будет – зайцем, внутри которого мы все. Вот когда я пожалел, что в мою башку на фабрике запихнули мало синтепона, иначе бы всё это было воспринимать легче. И мы решили с Мишкой, поступать так, чтобы войти в зону радости. Ириш, а когда ты обо мне снова вспомнишь и будешь забирать отсюда, можно я возьму Мишку к нам, он тебе понравится, он хороший. А Танька о нём вряд ли вспомнит, она же теперь играет всё время в мяч, со своим футболистом, и по ночам наверняка тоже.
Страницы из дневника плюшевого зайца. (продолжение)
Запись 2057. Ах, Ириша, жизнь моя стала совсем иной, и виной тому, но в данной ситуации правильнее будет сказать – благодаря, Мишке! Какой он, всё-таки фантазёр, этот мой новый плюшевый друг! Ты знаешь, что он заявил мне на днях? Не много ни мало, а сказал: «Давай будем испытывать практику мёртвых». Неожиданно, да? Я и сам никогда не задумывался о таких вещах, и от его слов произошло такое напряжение в моей голове, что я сам услышал, как заскрипел набитый в неё синтепон. - Что это такое, эта практика, и для чего оно нам кстати? – после паузы всё же смог спросить я. - Вот, в целом, что у нас за жизнь, - как всегда, издали, начал Мишка свои рассуждения. – мы живём в песочнице, вроде бы всё у нас неплохо, есть и место и с кем потусоваться, и заняться тоже есть чем, но мы же несчастные все тут звери. - Почему это? – выпалил я не задумываясь. - Да потому, мы же не живём здесь полностью, у каждого из нас одно ухо развёрнуто в ожидании, не прозевать момента, когда его придут отсюда забирать. Мы же живём в ожидании большего, той жизни, когда мы снова будем при хозяйке, и она нас будет мучить и баловать. И оттого несчастны все мы тут, не живём той радостью, что у нас есть, а живём в ожидании несбыточного, желая, чтобы каждый день проходил быстрее, чтоб пришёл момент, когда тебя отсюда заберут. Увы, но надо признать, что он прав. Это грустно осознавать, но картина в целом Мишкой осознана правильно. Вот такие дела, Ириша, мы стая несчастных плюшевых игрушек. - И что же мы можем сделать, медведь? - Будем учиться быть счастливыми, жить здесь и сейчас. - И «практика мёртвых» нам в этом поможет. – съехидничал над медведем твой заяц. - Однозначно, - не замечая иронии, ответил медвежонок. – Смотри, какая цель, что нас делает несчастными – ожидание лучшего, желание вернуться к тем временам, когда мы были балованными любимцами. Если нам удастся умертвить это в себе, то наши чувства во всей полноте заполнит та жизнь, что у нас сейчас, и мы станем ей радоваться, радоваться друг другу и каждому дню, что мы вместе – и будем счастливы снова. - О, Мишка – спаситель зверей, хочет всех осчастливить, - продолжал я иронизировать. – откуда она взялась то, эта практика, и кто сказал, что подействует? - Помнишь в сказках говорится о живой и мёртвой воде? - Так то ж сказки… - Так и мы же сказочные звери! Должно сработать, я тебе говорю. Смотри, мёртвая вода – она соединяет не целые части в целые, а живая оживляет их как одно целое… Ириш, Машка мне настоящий друг, хоть порой я и удивляюсь его идеям, и порой кажется что у него не того цвета синтипон в голове, но что-то меня подкупило в его странных идеях.
- И что же надо делать в этой практике? - спросил я. - Отслеживать свои чувства и мысли и не давать им в себе развития, когда они улетают в воспоминания и фантазии о иной жизни, чем сейчас. И останавливать их, говоря себе – мёртвые не желают, мёртвые не тоскуют, мёртвые не фантазируют, не волнуются и так далее. Ты знаешь, Ириша, мне идея его понравилась. И я дал согласие позаниматься вместе с ним так, опишу потом, как будут и если будут результаты.
Доброго времени суток, Ириша! Да, не думал я, что практика Мишки, может иметь действие, не то, чтобы я не верил, но результатов особо не ожидал. И тут, представь, как твой заяц стал внимать своим мыслям и чувствам, отсекая всякие фантазии о будущем с тобой, или воспоминания о том, как было хорошо нам с тобой раньше, у меня стало болеть в животе. Странно, да. И в тоже время наша жизнь здесь стала для меня иметь большее значение, как будто чувства и мысли стали более живыми, что ли. «Когда мысли и чувства теряют напряжение, которое даёт им воображение фантазирующее о иной жизни, они становятся тоньше, более чувствительными к происходящему», к такому выводу я пришёл. И побежал делиться своими выводами с медвежонком. - Что же это такое, Миша? – спросил я его, поделившись своими наблюдениями и выводами. – Почему так происходит? - Картина здесь такая, - начал он. – Мы же живём не сами по себе, это только на видимом плане мы являемся отдельными существами, а на невидимом, мы живём в связке и внутри «большого медведя или зайца», я же тебе рассказывал об этом раньше. - Рассказывал, но что это значит, мне не понятно всё равно? - В том «большом звере» всё есть, все наши мысли и чувства в нём находятся на разных уровнях, и отходя от одной реальности или иллюзии о ней, чем являются наши желания и мысли об жизни с хозяйками, мы перестраиваемся на другую реальность, ту реальность, которая есть в действительности, что мы здесь – в песочнице, и это наша настоящая жизнь, которая у нас есть сейчас. А любые изменения внутри, меняя нас производят боль. - Ну, это как то стало яснее, а почему чувства стали более острыми? - потому что правда, всегда проще, чем ложь или иллюзия, проще и тоньше, самообман лишь огрублял наши чувства и мысли, это был панцирь, который скрывал нас от реальности. - А что есть реальность? - То, что мы имеем сейчас, и то, что никто нас не заберёт с песочницы… Да, Ириша, резкие слова, можно было бы и обидеться, и даже поплакать. Но у зайцев уши длинные, и они далеко слышат. Приходили и мене на ум такие мысли, и я их гнал, не хотелось чувствовать себя брошенным… Всё представлял, как рамка Витькиного велика тебе надавит попу, и ты вспомнишь, что на диване со мной играть веселее и приятнее. Но… Мишка ещё что-то рассказывал про новую реальность, что соединяясь с ней, мы обретаем другой путь, что в том «большом звере» много путей, и он всем им является направлением и будущее для всех. А какой будущее для нас здесь в песочнице, кажется, что его просто нет. Но уши говорят мне – что должно быть и есть, вот только мы его ещё не нашли. «чтобы родиться для нового, нужно умереть для старого», так ещё сказал Мишка.
Пока, твой заяц Костя.
P.S. И писать стало некому, вот она – новая реальность. Буду вести просто свой дневник.
Нет, заяц, ты не прав!-сказал Мишка, заглянув мне в тетрадку через плечо. Если ты что то пишешь, всегда найдутся те кто это будет читать и кому это будет интересно. Да и потом, Константин, хватит уже"умирать " для старого, пора строить новое. И мы с Мишкой пошли инспектировать "наши владения"
Привет Ириша! И всё-таки. Реальность – реальностью, но вот что я понял. Мне всё время казалось, что Витька увлёк тебя своим великом, но тут я понял, скорее догадался, а вдруг ты его полюбила, как раньше меня! И всё стало по своим местам, вот почему ты не вспоминаешь обо мне! Так, в таком случае, чего мне ждать и на что обижаться то? Я то тебя люблю, как и раньше, и решил, что буду продолжать тебе писать, хоть ты и не прочтёшь, но сердцу хочется разделять свою жизнь с тем, кого любишь. Вот и буду, как прежде доверять тебе события своей жизни. Знаешь, мы с Мишкой отказались от «практики мёртвых». Она работает и даёт очищение, но чистота – то место, куда устремляется всякая грязь, чтобы ты стал таким же, как все, или ещё хуже. И направляя силы на продолжение очищения своего сердца, мы, вольно или невольно вступили на тропу борьбы с окружающим миром, в самих себе. И сны какие стали мне сниться, вместо моих любимых снов про капусту и морковку – какие-то войны, драки и я как монстр, бьющий тигров и гиен. Прямо – воин, но у нормального зайца тактика – смываться быстрее и подальше, а тут… Да, зайцу такое само по себе в голову не приходит, явно, эгрегор военных действий зацепил. Радости борьба не приносит, среда то остаётся такой же, как была, и мы решили с мудрым Михаилом попробовать внести новые идеи в жизнь нашей песочницы, чтобы через них преобразить среду, и получить новое качество жизни. Но, чтобы внести новое качество – надо чтобы сначала оно в тебе самом было, а иначе как?.. И тут цветной синтипон из Мишкиной головы стал выдавать идеи, как шахтёры уголь - на гора. - Вот смотри, Костя, мы же несчастными здесь живём в песочнице. Мы всё время в напряжении ожидания той жизни, что у нас в воображении, того что было у нас когда-то, мы как бы застряли во времени, оно идёт и меняется, а мы нет, а мы всё ждём чего-то. Смешно, правда? – Но мне что-то не было смешно от его слов. – И это при том, что нас здесь не мало, у нас есть большая песочница и вокруг неё места, мы же можем здесь быть счастливы сами. Резон был в его словах, Ириша, но даже я, чувствуя какую-то правду в сказанном, не представлял, как тут можно быть счастливыми, счастье – это с тобой на диване, а тут... - Миш, что-то мне трудно представить, как мы можем быть здесь счастливы? - В том-то и дело, чтобы обрести новое счастье, надо стать самим новыми, другими. По его словам, чтобы новая реальность вошла в поле нашей песочницы, надо расчистить для неё место, то есть изменить отношение у части народа к ситуации. Но всё это непросто, потому что осознание факта, что мы здесь навсегда – для сознания каждого – боль, и через эту боль и муку нужно пройти. - Миша, но ты представляешь, что будет, когда ты предложишь эти идеи народу, особенно куклам, которые вообще считают себя избранными любимицами? Хорошо, я умею быстро бегать, меня не поймают, а тебе поотрывают не только лапы, но и всё остальное. Нет, ну я и сам не прочь получить в наследство содержимое твоей головы, но они ж его выкинут неизвестно куда или затопчут. – Я, конечно, подшучивал, но Мишка ответил совершенно серьёзно. - А что ты хочешь, Костя, такова участь дерзнувших очищать пространство, они берут удар на себя, на свои структуры, не пропуская негатив далее себя. - А как-то без жертв, можно обойтись? - Увы, жертва – отдача, вектор «от себя», как без этого чем-то добрым наполнить мир. Разве что… - и Мишка сделал паузу. - Разве что, что?... – не выдержал твой заяц. - Разве что нас поймут и поддержат… - Возможно, но уже после того, как разорвут! Не взирая, на очевидную трагичность картины, мы стали с медведем смеяться вместе и сразу, представляя её в художественных подробностях.
и для тебя и для меня и для того парня